[Mari92]

05.12.2010 в 18:21

Пишет  Murury:

Название: Ложь
Фандом: Блич
Автор: Murury
Рейтинг: PG, но детям не стоит сие читать.
Жанр: Сюр, ангст, психодел.
Саммари: Все лгут. И Ичиго всё ещё не любит кружева)
Предупреждения: кажется, я превзошла сама себя в бредомыслии. Возможен ООС. И да – АУ, мне не нравится новая арка, если что~
От автора: Внезапно вышло так, драгоценные мои, что у «Крови, мёда и волка» нарисовалось продолжение. Это было действительно неожиданно)Стукнуло в голову, ага.

Часть первая




«Физика – зло»
Эта мысль крутилась в голове последние часа два – и была, надо сказать, вполне обоснованна.
Из тетради ехидно подмигивали пространные определения и формулы. Писал их в тетрадь неизвестный сумасшедший его же рукой, не далее как на уроке с утра.
Ичиго в который раз тяжело вздохнул и мотнул головой, пытаясь сосредоточиться.
На сознание, страдающее от недосыпа и последствий убойных доз кофеина, наползал вязкий и мягкий туман.
Когда Ичиго уронил голову на руки, он уже спал.

Проигрыватель снова играл, но Ичиго музыка опять не нравилась. Потому что тогда – давно, в том странном шизофреническом сне, слова различить было невозможно. Да и не было их, слов этих. Были голоса – детский и женский, была виолончель. Теперь – Ичиго с некоторой опаской опёрся руками о чёрную, не внушающую по прошлому опыту доверия землю – слова были. И нервная, неприятная игра на фортепиано. Мелодия то и дело спотыкалась и прерывалась – а голоса удивительно ласково выводили, повторяя друг за другом, переплетаясь и расходясь, слова.
Ичиго не различал с такого расстояния.
Не хотелось.
Хватило одного раза, когда вслушался – и звук приблизился, будто бы кто-то шепнул на ухо тихонько – «…есть тебя, начав с головы…»
С пчёлами Ичиго виделся всего один раз, так что последствия второй встречи вполне представлял. И подробностей не хотел.
Поэтому решил (а куда деваться, раз уж всё равно оказался тут?) идти в противоположную музыке сторону.
Нужно было искать озеро.
И волка тоже хорошо бы найти, конечно.
Ичиго огляделся. Вокруг были уже знакомые кружевные и странные деревья, серый туман и липкая чёрная земля. «Кровь» - вспомнил он неприязненно, глядя на вымазанные ладони. Будто дёготь – чёрная, и, кажется, не ототрётся…
Ичиго поморщился, подавил желание взъёрошить волосы на макушке. Быстро подошёл к ближайшему – неприятно гладкому, как оказалось – стволу, и старательно оттёр ладони о лаково блеснувшую поверхность.
Посмотрел на ладони – и выругался.
Нет, дёготь никуда не исчез. Он въелся. А музыка… как будто приблизилась. И что-то в ней появилось ещё более странное, настораживающее – Ичиго всеми силами старался не различать слова, но это, похожее на медленный, ощутимо давящий стук, невозможно было не расслышать.
Ичиго решил поторопиться.
Земля хлюпала под ногами, будто бы была мокрой. То, что не была, он знал откуда-то точно – как, например, то, что небо голубого цвета и уж точно никак не может быть перевёрнутым.
В голове шумело.
Ичиго шёл, думая почему-то о несделанной домашке по физике, за которой он вырубился. Завтра сенсей станет проверять тетради, и обязательно пропесочит «крашеного наглеца» перед всем классом. То, что он и правда рыжий, Куросаки доказывать ему задолбался давно.
Музыка была всё ближе и тише. Стук – шаги и тяжёлое дыхание – ближе и громче. Ичиго шёл очень медленно. И тоже задыхался - что-то… давило. Хотелось пить – пусть даже той темноты из озера.
Чтоб знать, кто идёт следом, оборачиваться было ненужно. И знать, кстати, тоже – потому Ичиго старался идти как можно быстрее.
На деле бредя всё медленнее.
- Я съем тебя.
Ичиго упрямо брёл вперёд, не слушая дико искажённый голос с пластинки.
- Я съем тебя!
Вопль был отчаянно-дикий, но он слышал как сквозь вату – что-то безжалостно тянуло силы, больше и больше… Ичиго уже был не вполне уверен, идёт он, или ползёт на четвереньках.
Возможно, - подумал он сквозь липкую, въедающуюся в сознание липкой чернотой пелену, - даже на животе. Обдирая и пачкая ладони и ногти во въедливом дёгте.
Слышался звон.
Рычание, пение, дикие вопли и противный влажный хруст – всё сливалось в странную, мутную какофонию.
Ичиго полз.
Вперёд.
…Правда, уже плохо помнил, для чего.

А потом упал на землю, неожиданно твёрдую, сухую и белую.
Носом упал.
- М-мать… - прошипел Ичиго, зажимая рукой нос.
Наверняка всё лицо вывозил.
Вокруг была неожиданная тишина.
Куросаки поднялся на ноги, отряхнулся – с рук и одежды посыпался крупными хлопьями жирный пепел. Он перешагнул его, оглядываясь и не замечая, как тот пузырится и растекается, будто пытаясь поскорее впитаться в землю. Убраться с глаз долой.
Лес всё так же стоял в паре шагов за спиной – Ичиго с некоторой гордостью обнаружил на белой пыльной земле отпечатки ступней – не полз всё же. Отсюда, с расстояния в пару шагов, деревья походили на неумелую, бутафорскую декорацию – и ещё из-за стелющегося, тянущегося из кружевной чащи тумана было ничего невозможно различить и в паре шагов. Ещё был отчётливый Край – Ичиго знал точно, с большой буквы. Идеально ровная серая полоса между черным кружевным лесом и абсолютно пустой на вид белой равниной.
- Я съем тебя… - тихо шепнул добравшийся до ног клочок тумана.
Ичиго брезгливо наступил на него – тот взвыл и сгинул.
- Развлекаешься?
Куросаки резко развернулся. Рука, которая не зажимала всё ещё кровоточащий нос, метнулась за плечо – и вместо ставшей привычной рукояти Зангецу мельком задела мятый воротник школьной формы.
Старший из пчёл, по-турецки рассевшийся в паре шагов у него за спиной, склонил голову набок и фыркнул. С их первой встречи он ничуть не изменился – всё те же чересчур худые колени, торчащие из белых мятых шорт, зелёная футболка и серьёзный взгляд.
Он широко и неприятно улыбался, демонстрируя белые острые зубы.
- Привет, – сказал он. – Чувствуй себя как дома. Волк же сказал тебе, что это наш дом?
- Он мне вообще много чего сказал, – неприязненно буркнул Ичиго. – Я не полезу за мёдом, не надейся, – голос звучал немного смешно, из-за зажатого носа.
Пустой расхохотался – но, кажется, не от этого.
- Садись, - велел он, резко оборвав веселье, хлопнув перед собой серой костлявой ладонью.
- А не по…
- Сади-ись, - повторил он, более тягуче и раздражённо. Прищурив глаза.
- Не будем мы тебя есть, дурак. – послышался детский голос.
А потом его с недетской силой и как-то уж очень ловко толкнули под колени чьи-то маленькие ладошки. Известно чьи, - скривился Ичиго, глядя, как мелкий пчёл нахально усаживается к старшему на ноги.
Тот недовольно покосился на него, оскалился и попытался отвесить подзатыльник – но мальчишка извернулся, уклоняясь – широко открыл рот. У Куросаки сами собой расширились глаза – у ребёнка изо рта торчало здоровенное жало.
С пару секунд оба Пустых напряжённо разглядывали друг друга – и снова повернулись к Ичиго, как ни в чём не бывало. Мелкий откинулся на взрослого Пустого, тот небрежно обнял его.
- Что это было? – против воли Ичиго передёрнулся. – Этот проигрыватель чёртов…
- Неа, - быстро оборвал его старший пчёл. - Не проигрыватель. Мы же его утопили тогда в крови, помнишь? – и, не давая дальнейших пояснений, кивнул на него младшему – Помоги ему уже, надоело.
Ребёнок тонко и гадко улыбнулся, поднялся на ноги, напружинился – Ичиго запоздало попытался вскочить, но внешне безопасная белая поверхность держала удивительно цепко. Он нелепо завалился в сторону, взмахнув руками, мазнув мелкого кровью (настоящей, красной!) по щеке. Тот фыркнул, легко запрыгивая ему на грудь, сжал рёбра коленями.
Ичиго охнул – вес у него был отнюдь не детский, и сила – тоже.
Старший понаблюдал за вознёй с выражением крайней скуки на лице – и отвернулся. Методы мелкого были действенны, но…
Детские пальцы с силой вцепились в подбородок, детский, звенящий противный голос раздражённо зашипел в ухо:
- Не дёргайся, надоел! Ичиго-идиот… - в это время вторая ладошка опустилась на лицо.
И стало жарко.
Ичиго завопил и заметался, силясь вырвать руки из сухой колючей земли – не выходило. Лицо горело огнём, тонкие стальные пальцы, кажется, прожгли плоть насквозь, добрались до костей – а крик перешёл в тихое и жалкое, непрерывное сипение. Он не замечал. Мелкий что-то тянул, отрывал, ковырял неровными ногтями – и это было куда хуже любой пытки.
А потом всё кончилось.
Резко.
Ичиго слепо смотрел вверх, в небо. Где-то сбоку по нему вился затейливый красный узор.
- Живой? – спросил как будто даже с беспокойством старший пчёл, неизвестно когда успевший над ним склониться.
Земля не держала, снова притворившись почти обычной и надёжной – а мелкий Пустой ответил вместо Ичиго.
- Что с ним сделается, – он наклонился и не по-детски, со смаком и властно поцеловал в приоткрытый рот, нажимая каменными маленькими пальцами на кадык.
Ичиго вздрогнул, и его взгляд обрёл, наконец, некую осмысленность. Его тут же дико затошнило – он прижал ладони ко рту, судорожно перевернувшись на бок и скрючившись.
- Почему на небе узоры? – прохрипел он через некоторое время, отдышавшись. Чёрное и жирное, вышедшее из лёгких, быстро куда-то уползало. Ребёнок проследил за ним ленивым взглядом – тут же резко подался вперёд, хватая.
Сожрал.
Облизнулся.
Ичиго почувствовал, что его снова мутит, и резко отвернулся.
Старший поднялся на ноги, вздёргивая его вверх за окончательно изгаженную рубашку.
- Мелкий развлекался – делать ему, видишь ли, нечего, – пчёл поморщился. Волк тебе наврал больше половины, кстати, – фыркнул он, беря его за грудки и заглядывая в глаза. Ичиго схватил в ответ, сплюнул вниз. Пустой насмешливо поцокал языком.
Куросаки попытался представить себе младшего пчёла, ползающего с красками по небосклону. Картина была дурацкая.
- Идиоты, - неприязненно прошипел мелкий, скрещивая руки на груди и отворачиваясь.
- Какого хрена? – поинтересовался в ответ Ичиго, имея в виду только что вспомненный поцелуй.
Этот ребёнок слишком сильно отличался от всех детей, виденных им до этого. Значит, и разговаривать с ним можно по-другому.
Ребёнок выскалил зубы и облизнулся. Ичиго перекосило.
- Перестань, - поморщился старший. И спросил буднично, повернувшись снова к Куросаки: – Мёд будешь?
Тот поперхнулся.
Сбоку послышалось напряжённое рычание.
- Дебил. – рыкнул Волк, вздыбив шерсть. – Помнишь, что я тебе говорил, а?
Откуда он взялся, Ичиго увидеть не успел.
- Эй, - старший пчёл отпустил его и склонил голову набок, сделав шаг к волку. – Ты на чужой территории, братец. Вали.
- Убирайся, – голос у мелкого стал поистине гадким. Он подошёл и стал сбоку от Ичиго, больно ухватив за руку – тот попытался вырвать, но встретился с мелким глазами – взгляд у него был мрачный и тяжёлый. – Не пущу.
Откровенно детские слова в его устах звучали угрозой. Как-то сразу вспомнилось жало.
- Ичиго, - начал волк, игнорируя обоих… «насекомых», - они тебя сожрут. Не ешь мёд.
Старший от души захохотал, хлопая себя ладонями по коленям.
- А про то, как ТЫ его едва не слопал, ты не забыл сообщить, нет? – ехидно поинтересовался он. – Только что, между прочим.
Зверь нервно хлестнул себя хвостом по бокам, встряхнулся.
Волк поднялся на ноги, поправил пояс на хакама.
Ичиго вырвал всё-таки руку у зашипевшего мелкого, сделал шаг вперёд и в сторону.
- Что здесь происходит, а? И что я опять тут делаю?! – теперь шипел он – не хуже всех троих. И держа их в поле зрения, конечно.
- Он тебя чуть не сожрал, – пчёл обвиняюще ткнул костлявым пальцем волку в грудь.
- Они тебя сами сожрут, придурок, – волк презрительно сплюнул.
- Чтоб вас всех! – буркнул злобно младший.
Говорили они одновременно.
Ичиго оглядел их всех. Потом ещё раз. Подумал.
- Я, - сказал он, - вам всем не верю.
- Да ну? – хором поинтересовались оба взрослых Пустых.
- Ну да. – Ичиго вызывающе скрестил руки на груди.
- Правильно, - заявил вдруг мелкий. – Они тебе всё время врут.
- Я не вру, - оскорбился волк. – Я его предупреждал.
Ичиго помнил.
«А то, - волк ухмыльнулся, - сожрём»
- А я его угостить хотел, – с сожалением поведал пчёл. – Не судьба.
- Чёрт, – произнёс Ичиго.
Он решительно ничего не понимал. В прошлый раз в его визите сюда был хоть какой-то смысл.
А сейчас?..
Все трое странно-выжидающе уставились на него. Куросаки глядел мимо них – и видел то, чего не замечал раньше.
За чисто-белой, ровной «полосой отчуждения» леса от поля, начинались колючие железные заросли – кое-где даже виделись раскидистые цветы из ржавчины и – Ичиго пригляделся – с маленькими светящимися лампочками в середине. Чуть в стороне росло знакомое мёртвое белое дерево, а под ним раскинулась неподвижная и чёрная гладь пруда.
«Быстрее, - произнёс волк, будто к чему-то прислушиваясь»
Значит, тогда волк протащил его на «пчелиную» территорию?
Вспомнил лихорадочное ощущение и искажённый голос, угрожающий съесть. Тогда до конца леса точно было далеко – и вытащили его, кажется, пчёлы.
Снова перевёл взгляд на Пустых, которые стояли напротив, всё так же молча глядя на него.
- Вы мне все трое не врали, – заявил, наконец, он.
- Соображаешь.
- Ага.
- Дошло, наконец…
- И вы все хотели и хотите меня сожрать, – продолжал Куросаки, всё уверенней и уверенней.
На этот раз они одновременно кивнули.
Старший качнулся на носках из стороны в сторону.
- И ещё… - Ичиго замолчал, не зная, как сформулировать – ощущение, инстинкт – неоформленный, но оттого не менее верный. – Вы не позволите друг другу этого сделать. Никогда.
Это было сказать неожиданно легко.
Это было верно.
- Да, - согласился старший пчёл, - это было бы слишком легко. – Поправил зелёную футболку, отряхнул шорты, сзади почерневшие.
- Стайный инстинкт, - волк деланно безразлично пожал плечами, повторяя сказанное ещё тогда. Оскалился.
Мелкий молча подошёл, вцепился Ичиго в ладонь и прошипел холодно, глядя в глаза:
- Не пущу.
Было легко.
И серый кружевной мир с железными цветами оказался не так уж плох.

«Физика – зло»
Так думал Куросаки, потирая на щеке красную вмятину от учебника. Заглянул в тетрадь.
Сознание было на удивление ясным, а формулы покладисто и легко укладывались в голове.
На столе была жестяная чашка, наполненная белым мёдом.
«Сёстры» - кивнул сам себе Ичиго.